Инквизитор церкви св. Тейна
Я даже шапку какую-никакую сделяль в этот раз! И убил на этот фичок уйму времени
Название: Welcome home, my wayward cousine
Фандом: Greedfall
Персонажи: Константин, фем!де Сарде
Категория: прегет
Жанр: чутка драмы, чутка флаффа, в целом hurt/comfort
Рейтинг: детский
читать дальшеКонстантин бессознательно парировал удары Курта, не обращая внимания на болевшие от усилия мышцы. Мысли его были заняты совсем другим. Де Сарде не писала вот уже несколько месяцев.
Два года назад она с небольшой свитой уехала на обучение в Аль-Сад. В то время к его отцу приехали послы из Мостового Альянса, чтобы попытаться уговорить его вступить с ними в союз. Князь д'Орсей тактично отказался, сославшись на нейтралитет Содружества, но согласился отослать им на обучение свою племянницу. Довольные таким раскладом послы рассыпались в благодарностях, обещали, что он не пожалеет и его племянница станет ученицей одного из самых престижных университетов в стране. На тот момент де Сарде едва исполнилось пятнадцать. Константин прекрасно помнил, как сильно он злился в тот вечер: кричал на отца ("Она для тебя не более, чем разменная монета!") и на прислугу ("Убирайтесь отсюда, сейчас же!"), разбил любимый сервиз матери ("Ненавижу!") и устроил настоящий погром в своей спальне ("Ненавижу их всех!").
Иветта же восприняла возможность выбраться из Серены со свойственным ей энтузиазмом. Она упрашивала его не переживать так сильно и обещала писать каждую неделю. Сказала, что когда она наконец вернется, он будет ею гордиться.
Константин не стал говорить ей, что поводов для гордости у него уже было предостаточно. Лишь угрюмо наблюдал за краткими сборами кузины, за ее прощанием с родными и за отплытием корабля, который спешил увезти ее на другой конец континента. Подальше от Серены. Подальше от него.
Первое письмо пришло через четыре месяца после ее отъезда: целая пачка листов, исписанных спешным неаккуратным почерком кузины. Она писала ему о городе, столь отличном от Серены, о своей резиденции, которую любезно выделил ей наместник, о студентах и учителях. Иветта не поскупилась на детали, и, закрыв глаза, Константин отчетливо мог представить себе залитую ярким солнечным светом веранду, лозы винограда на колоннах и заваленный книгами резной столик. И, конечно, кузину, сидящую в плетеном кресле с пергаментом в руке. Писала де Сарде и про изучаемые ею предметы: биологию, астрономию, математику. В академии Альянса пренебрежительно относились к гуманитарным наукам, но ей все же удалось найти там кружок по философии, а на выходных она пропадала на тренировках. Когда Константин рассказал об этом Курту, тот лишь удовлетворенно хмыкнул, заметив, что боялся, что без его тренировок она там точно разленится.
Константин чувствовал укол ревности каждый раз, когда кузина упоминала появившихся у нее друзей. К счастью для него, о них она писала редко. Успокаивало его и то, что Иветта еще ни разу не написала о том, что положила на кого-то глаз. Ее явно больше интересовали науки, нежели развлечения.
С Константином же все было наоборот. Он делал успехи в своем обучении, но сильно от него уставал. Предметов стало так много, что у него едва хватало времени на тренировки с наставником, и даже доброжелательный господин де Курсийон стал требовательнее. Теперь он присутствовал на всех встречах отца с просителями, на званых ужинах и при совершении важных сделок, постепенно перенимая навыки управления государством. Его мать обучала его "дипломатии" – во всяком случае, так она называла искусство шпионажа, успешного манипулирования и сокрытия откровенной лжи. Его тошнило от всех этих уроков и каждый вечер он сбегал из замка в город. Шум, алкоголь и похабные моряцкие песни помогали ему на время забыть о гнетущем чувстве одиночества и нависших над ним обязанностях.
Со временем известий от Иветты становилось все меньше. Она писала о том, как сильно она загружена учебой, о приближающихся выпускных экзаменах и о том, как все свободное время проводит в библиотеке. В последнем письме она извинялась перед ним и обещала прислать весточку, как только она освободится. С тех пор прошло вот уже два месяца.
Константин всегда переживал о кузине, но сейчас его сердцу было особенно неспокойно. Он попытался поговорить об этом с отцом, но тот лишь отмахнулся от него. Тогда он пошел к тетушке – матери де Сарде. Он рассказал ей о своих опасениях, сидя в ее гостиной и грея руки о заботливо предоставленную горничной чашку чая.
– Не тревожься, Константин, – сказала ему тетушка с теплотой в голосе и накрыла его руку своей. – Мне приятно, что ты о ней так беспокоишься, но я уверена, что с ней все в порядке. Поверь мне, Альянс бережет ее как зеницу ока. Если с ней что-то случится на их территории, все закончится политическим скандалом.
Он лишь нервно улыбнулся, сильнее сжимая в руках чашку. Он не представлял, как могла она так спокойно рассуждать об этом. Выдавив из себя слов благодарности, Константин вернулся в свою спальню и еще долго метался по комнате, кусая до крови пальцы в приступе паники. Неужели кузина забыла о нем? Неужели нашла кого-то и больше не вернется? А что, если с ней действительно что-то случилось? Что, если ее взяли в заложники?
"Глупости, – пытался успокоить он себя, уже лежа в кровати и пытаясь уснуть, – с ней все в порядке. Ты просто себя накручиваешь".
Дни все тянулись и тянулись, а вестей от Иветты все не было. Константину стало сложнее концентрироваться на тренировках и занятиях, он то и дело отвлекался. Вот и сейчас из размышлений его выдернул удар плечом в грудь, который выбил воздух из его легких и повалил его на землю.
Константин поднял голову и посмотрел на Курта, до сих пор стоящего в боевой стойке. Тот раздраженно вздохнул и опустил меч:
– Ваше Высочество, если вы сейчас же не возьмете себя в руки, то я клянусь…
Он не договорил, заметив потерянное выражение лица принца, который не спешил вставать. Его голос смягчился:
– Если это опять из-за де Сарде…
– С ней что-то случилось, – прервал его Константин. – Курт, мы должны что-то сделать.
Его наставник закатил глаза и убрал меч в ножны. Эта тема уже не раз поднималась в прошлом.
– Пигалица в порядке, – упрямо повторил он, скрещивая руки на груди. – Я лично выбирал стражу, которая ее сопровождала. Они бы сообщили, если бы что-то пошло не так.
– Тогда почему она не пишет?
Курт пожал плечами и протянул Константину руку:
– Зубрит свои книжки, не иначе.
Когда принц наконец-то схватился за протянутую руку, Курт резко дернул его на себя, помогая подняться. А затем взял юношу за плечи и встряхнул.
– Хватит уже, возьми себя в руки. Иди выспись.
Константин последовал совету наставника, вот только это не помогло. Половину ночи он метался на простынях, пытаясь уснуть, а вторая была наполнена тревожными снами. Наутро он проснулся еще более уставшим, чем накануне. Взглянув на себя в зеркало, он едва узнал свое отражение: впалые щеки, поросшие светлой щетиной, острые скулы, круги под глазами и ломкие тусклые волосы. Он побрился и причесался, омыл лицо горячей водой, вернув ему хоть какое-то подобие цвета, но прислуга все же бросала на него встревоженные взгляды, когда он наконец-то спустился в обеденную залу.
Прошла еще не одна неделя, прежде чем одна из его тренировок была прервана внезапным гомоном: прислуга носилась по коридорам и перекрикивалась между собой, одна из служанок выбежала на тренировочную площадку и возвестила звонким голосом:
– Леди де Сарде приехала!
Константин секунду стоял в ступоре, не веря своим ушам, а затем выронил меч и сорвался с места, бесцеремонно расталкивая встретившихся ему на пути стражников и слуг. Очень скоро в боку закололо, и он начал задыхаться, но остановился лишь тогда, когда выбежал через раскрытые тяжелые двери замка во внутренний двор.
Там уже толпилось достаточное количество народа. Придворные и стража наблюдали за тем, как слуги помогали разгружать массивные кареты, а конюхи распрягали нервно стригущих ушами лошадей.
Кузину Константин увидел сразу, хоть и одета она была в непривычную для Содружества одежду Альянса. Темно-зеленый бархат с причудливой золотой вышивкой облегал ее изменившуюся за два года фигуру: она немного вытянулась и обрела округлые женские формы, но узнать ее все же не составило для него труда.
– Ветти! – и она тут же обернулась на звук его голоса.
Лицо кузины расплылось в счастливой улыбке, она раскинула руки в стороны и побежала к нему навстречу:
– Константин!
Он тоже рванул к ней, и они встретились на полпути, сцепились в крепком объятии и засмеялись, не обращая внимания на толпу зевак. Константин приподнял кузину над землей и закружил, наслаждаясь ее заливистым смехом. Наконец он опустил ее и внимательно вгляделся в ее лицо.
Волосы Иветты отросли и посветлели, выгорев на солнце, а кожа стала чуть темнее от загара, добавилось веснушек. Ушла детская пухлость со щек и очертились скулы. "Настоящая леди", – подумал про себя Константин.
Иветта рассматривала его столь же пристально с теплой улыбкой на губах. Ее глаза светились от счастья.
– Ничего себе ты вымахал! Прекрати, а то я доставать скоро не буду, – она добродушно растрепала ему волосы, а затем ее ладонь легла на его щеку и слегка огладила ее. Сердце Константина забилось чаще от неожиданной ласки. – А это что? Щетина? Ох, милый кузен, да ты совсем возмужал!
– А ты вот совсем не изменилась, – сказал Константин с нежной улыбкой и поцеловал кузину в щеку. – Так и осталась моей маленькой звездочкой.
Иветта зарделась и уткнулась лицом ему в грудь.
– Ну вот, знатный птенец вновь вернулся в родовое гнездо, как трогательно, – раздался позади них насмешливый голос Курта. Но когда они обернулись, то увидели, что тот улыбается уголком губ, скрестив руки на груди в привычной для него манере.
– Курт! – де Сарде оторвалась от Константина и кинулась к наставнику. Через секунду она уже повисла на его шее. Курт, не выдержав напора такого энтузиазма, покачнулся и улыбнулся шире, неловко приобнял ее одной рукой.
– Ну все, все, пигалица, – сказал он и легонько похлопал ее по спине. – Я тоже рад тебя видеть. И не я один, – Курт кивнул в сторону широкой лестницы, ведущей в замок. По ней уже спускались им навстречу княгиня де Сарде вместе с господином де Курсийоном.
– Мама! Учитель! – Иветта взлетела по оставшимся ступеням и крепко обняла мать. Та заключила лицо дочери в свои ладони и, смеясь, поцеловала ее в лоб.
– Наконец-то. Добро пожаловать домой, моя родная.
Де Курсийон хотел уже отвесить своей ученице учтивый поклон, но она заключила в объятия и его, а затем звучно чмокнула в щеку. Мужчина смутился и откашлялся, но когда он заговорил, голос его был полон тепла:
– Де Сарде, ваше присутствие греет наши сердца.
Иветта улыбнулась в ответ и взяла мать за руку, оглядела высокие ворота замка и наполненную людьми площадь перед ним, а затем воскликнула:
– Вы не представляете, как я по вам скучала!
Ее глаза внезапно округлились, и она поспешила обратно к своей карете:
– Я вам столько подарков навезла!
Де Сарде уже была готова схватить лежащие на брусчатке чемоданы, но Константин оказался быстрее.
– Позволь тебе помочь, кузина, – подмигнул он ей, ухватываясь поудобнее за широкие ручки клади.
Иветта вновь улыбнулась ему и кивнула, и они вместе начали подниматься по ступеням, ведущим в замок, когда их окликнул Курт.
– Если ты думаешь, что приезд де Сарде освободит тебя от тренировки, то ты ошибаешься. Она просто переносится на вечер, – сказал он, обращаясь к Константину, а затем перевел взгляд на Иветту и добавил: – Тебя это тоже касается, пигалица. Жду обоих в семь, опоздаете – пеняйте на себя.
Де Сарде приложила руку к голове в насмешливо серьезном жесте Монетной Стражи, крикнула: "Так точно, капитан!" – и звонко щелкнула каблуками. Взлетела по лестнице, закружилась в проеме дверей, ожидая кузена. Оттуда они вместе направились к своим комнатам. Слуги носились вокруг них с чистыми простынями, коврами и свертками одежды: Иветта никого не предупредила о своем приезде, так что теперь горничным предстояло подготовить ее комнаты. Пока они вместе с Константином шли по длинным коридорам, де Сарде не умолкала ни на минуту: она сбивчиво рассказывала ему об окончании экзаменов, о пути домой, о корабле навтов, который довез их до соседнего городка, и о недолгом путешествии в тряской карете. Константин слушал ее, не перебивая: слишком уж он соскучился по ее голосу.
В спальню кузины их не пустили слуги, заявив, что та еще не готова, так что они прошли по коридору дальше в комнату Константина. Иветта заперла за ними дверь и скинула с себя сапоги и тесный камзол, удовлетворенно вздохнула и уселась прямо на ковер. Константин, не долго думая, опустился рядом. В комнате повисла уютная тишина.
– Почему ты не писала? – наконец спросил Константин, разглядывая ворсинки ковра под своими пальцами. Он старался сделать вид, будто ему это совсем даже не интересно, а спрашивает он чисто из вежливости, но голос предательски дрогнул.
– Я хотела устроить сюрприз, – простодушно ответила кузина, а затем, увидев его выражение лица, добавила: – Извини, пожалуйста. Наверно, все же стоило вас предупредить.
– Я думал, с тобой что-то случилось, – он пытался сдержаться, но эмоции, накопленные за два года ее отсутствия, и облегчение от ее приезда накрыли его с головой. Он жалко всхлипнул, ощущая, как подступили к глазам слезы.
– Ох, Константин, – выдохнула кузина и притянула его к себе, прижав голову к своей груди. – Прости меня.
Ему хотелось рассказать ей, как плохо ему было здесь все эти годы в одиночестве, как несправедлив был к нему отец и как холодна была мать. Он хотел обвинить Иветту в том, что она бросила его здесь, в том, что забыла и даже не написала, что вскоре приедет. Какая-то детская обида засела в его сердце, грызла его изнутри, но он не решался произнести эти слова вслух. Константин никогда не мог злиться на кузину по-настоящему. Он лишь вцепился в ткань ее рубашки мертвой хваткой и жадно вдыхал едва уловимый запах восточных благовоний, которыми пахла его кузина. Тепло ее тела и нежные пальцы в его волосах постепенно прогоняли прочь горечь его скорби. Слезы наконец высохли на его щеках, и Константин заметил, что кузина напевает ему неизвестный мотив.
– Красиво, – прошептал он, стараясь выровнять дрожащий после рыданий голос, – я такой не знаю.
– Выучила в академии, – призналась де Сарде. Она взяла его лицо в свои ладони, поцеловала сначала в одну щеку, затем во вторую. Сердце Константина сладко заныло.
Успокоившись наконец, он благодарно сжал ее руку и чуть отодвинулся, поправляя ее рубашку. Затем глубоко вдохнул и как ни в чем не бывало воскликнул:
– Ну, Ветти, показывай! Что ты там привезла?
Де Сарде хихикнула, привычная к таким скачкам настроения кузена, и раскрыла один из чемоданов, которые они принесли в спальню. Константин с огромным интересом наблюдал за тем, как она выкладывала подарки на ковер у их ног. Вот книги для господина де Курсийона, все по истории – это его любимая область в науке. Красивая перьевая ручка и хрустальные пузырьки с разноцветными чернилами для князя. Резная шкатулка для драгоценностей из красного дерева для его матери. Элегантный палантин и брошь с камнями для княгини де Сарде. Кожаная портупея с ножнами для кинжала для Курта. Множество мелочей для слуг: платки, медальоны, серьги, ручки и записные книжки. Константин не мог скрыть своего нетерпения: он знал, что есть среди всех этих вещих подарок и дня него, и он гадал, что же это могло быть.
– А это тебе, – наконец произнесла кузина, доставая из чемодана толстую записную книжку в кожаной обложке с тиснением мастеров Аль-Сада. Константин осторожно взял ее в руки и открыл. И обнаружил, что книжка уже исписана. Рукой его кузины. Истории из академии, описания мест, которые она видела, рисунки на полях. И песни, огромное множество песен.
– Спасибо, милая кузина, – он взглянул на нее как раз вовремя, чтобы заметить, как ее щеки начал заливать легкий румянец.
– Я знаю, что это не самый полезный подарок, но... – начала оправдываться она, но Константин покачал головой, склонился к ней и прижался поцелуем к ее губам. Так, как давно уже мечтал.
– Он прекрасен, милая кузина, – прошептал он, наблюдая, как она краснеет еще больше, – и ты тоже.
Название: Welcome home, my wayward cousine
Фандом: Greedfall
Персонажи: Константин, фем!де Сарде
Категория: прегет
Жанр: чутка драмы, чутка флаффа, в целом hurt/comfort
Рейтинг: детский
читать дальшеКонстантин бессознательно парировал удары Курта, не обращая внимания на болевшие от усилия мышцы. Мысли его были заняты совсем другим. Де Сарде не писала вот уже несколько месяцев.
Два года назад она с небольшой свитой уехала на обучение в Аль-Сад. В то время к его отцу приехали послы из Мостового Альянса, чтобы попытаться уговорить его вступить с ними в союз. Князь д'Орсей тактично отказался, сославшись на нейтралитет Содружества, но согласился отослать им на обучение свою племянницу. Довольные таким раскладом послы рассыпались в благодарностях, обещали, что он не пожалеет и его племянница станет ученицей одного из самых престижных университетов в стране. На тот момент де Сарде едва исполнилось пятнадцать. Константин прекрасно помнил, как сильно он злился в тот вечер: кричал на отца ("Она для тебя не более, чем разменная монета!") и на прислугу ("Убирайтесь отсюда, сейчас же!"), разбил любимый сервиз матери ("Ненавижу!") и устроил настоящий погром в своей спальне ("Ненавижу их всех!").
Иветта же восприняла возможность выбраться из Серены со свойственным ей энтузиазмом. Она упрашивала его не переживать так сильно и обещала писать каждую неделю. Сказала, что когда она наконец вернется, он будет ею гордиться.
Константин не стал говорить ей, что поводов для гордости у него уже было предостаточно. Лишь угрюмо наблюдал за краткими сборами кузины, за ее прощанием с родными и за отплытием корабля, который спешил увезти ее на другой конец континента. Подальше от Серены. Подальше от него.
Первое письмо пришло через четыре месяца после ее отъезда: целая пачка листов, исписанных спешным неаккуратным почерком кузины. Она писала ему о городе, столь отличном от Серены, о своей резиденции, которую любезно выделил ей наместник, о студентах и учителях. Иветта не поскупилась на детали, и, закрыв глаза, Константин отчетливо мог представить себе залитую ярким солнечным светом веранду, лозы винограда на колоннах и заваленный книгами резной столик. И, конечно, кузину, сидящую в плетеном кресле с пергаментом в руке. Писала де Сарде и про изучаемые ею предметы: биологию, астрономию, математику. В академии Альянса пренебрежительно относились к гуманитарным наукам, но ей все же удалось найти там кружок по философии, а на выходных она пропадала на тренировках. Когда Константин рассказал об этом Курту, тот лишь удовлетворенно хмыкнул, заметив, что боялся, что без его тренировок она там точно разленится.
Константин чувствовал укол ревности каждый раз, когда кузина упоминала появившихся у нее друзей. К счастью для него, о них она писала редко. Успокаивало его и то, что Иветта еще ни разу не написала о том, что положила на кого-то глаз. Ее явно больше интересовали науки, нежели развлечения.
С Константином же все было наоборот. Он делал успехи в своем обучении, но сильно от него уставал. Предметов стало так много, что у него едва хватало времени на тренировки с наставником, и даже доброжелательный господин де Курсийон стал требовательнее. Теперь он присутствовал на всех встречах отца с просителями, на званых ужинах и при совершении важных сделок, постепенно перенимая навыки управления государством. Его мать обучала его "дипломатии" – во всяком случае, так она называла искусство шпионажа, успешного манипулирования и сокрытия откровенной лжи. Его тошнило от всех этих уроков и каждый вечер он сбегал из замка в город. Шум, алкоголь и похабные моряцкие песни помогали ему на время забыть о гнетущем чувстве одиночества и нависших над ним обязанностях.
Со временем известий от Иветты становилось все меньше. Она писала о том, как сильно она загружена учебой, о приближающихся выпускных экзаменах и о том, как все свободное время проводит в библиотеке. В последнем письме она извинялась перед ним и обещала прислать весточку, как только она освободится. С тех пор прошло вот уже два месяца.
Константин всегда переживал о кузине, но сейчас его сердцу было особенно неспокойно. Он попытался поговорить об этом с отцом, но тот лишь отмахнулся от него. Тогда он пошел к тетушке – матери де Сарде. Он рассказал ей о своих опасениях, сидя в ее гостиной и грея руки о заботливо предоставленную горничной чашку чая.
– Не тревожься, Константин, – сказала ему тетушка с теплотой в голосе и накрыла его руку своей. – Мне приятно, что ты о ней так беспокоишься, но я уверена, что с ней все в порядке. Поверь мне, Альянс бережет ее как зеницу ока. Если с ней что-то случится на их территории, все закончится политическим скандалом.
Он лишь нервно улыбнулся, сильнее сжимая в руках чашку. Он не представлял, как могла она так спокойно рассуждать об этом. Выдавив из себя слов благодарности, Константин вернулся в свою спальню и еще долго метался по комнате, кусая до крови пальцы в приступе паники. Неужели кузина забыла о нем? Неужели нашла кого-то и больше не вернется? А что, если с ней действительно что-то случилось? Что, если ее взяли в заложники?
"Глупости, – пытался успокоить он себя, уже лежа в кровати и пытаясь уснуть, – с ней все в порядке. Ты просто себя накручиваешь".
Дни все тянулись и тянулись, а вестей от Иветты все не было. Константину стало сложнее концентрироваться на тренировках и занятиях, он то и дело отвлекался. Вот и сейчас из размышлений его выдернул удар плечом в грудь, который выбил воздух из его легких и повалил его на землю.
Константин поднял голову и посмотрел на Курта, до сих пор стоящего в боевой стойке. Тот раздраженно вздохнул и опустил меч:
– Ваше Высочество, если вы сейчас же не возьмете себя в руки, то я клянусь…
Он не договорил, заметив потерянное выражение лица принца, который не спешил вставать. Его голос смягчился:
– Если это опять из-за де Сарде…
– С ней что-то случилось, – прервал его Константин. – Курт, мы должны что-то сделать.
Его наставник закатил глаза и убрал меч в ножны. Эта тема уже не раз поднималась в прошлом.
– Пигалица в порядке, – упрямо повторил он, скрещивая руки на груди. – Я лично выбирал стражу, которая ее сопровождала. Они бы сообщили, если бы что-то пошло не так.
– Тогда почему она не пишет?
Курт пожал плечами и протянул Константину руку:
– Зубрит свои книжки, не иначе.
Когда принц наконец-то схватился за протянутую руку, Курт резко дернул его на себя, помогая подняться. А затем взял юношу за плечи и встряхнул.
– Хватит уже, возьми себя в руки. Иди выспись.
Константин последовал совету наставника, вот только это не помогло. Половину ночи он метался на простынях, пытаясь уснуть, а вторая была наполнена тревожными снами. Наутро он проснулся еще более уставшим, чем накануне. Взглянув на себя в зеркало, он едва узнал свое отражение: впалые щеки, поросшие светлой щетиной, острые скулы, круги под глазами и ломкие тусклые волосы. Он побрился и причесался, омыл лицо горячей водой, вернув ему хоть какое-то подобие цвета, но прислуга все же бросала на него встревоженные взгляды, когда он наконец-то спустился в обеденную залу.
Прошла еще не одна неделя, прежде чем одна из его тренировок была прервана внезапным гомоном: прислуга носилась по коридорам и перекрикивалась между собой, одна из служанок выбежала на тренировочную площадку и возвестила звонким голосом:
– Леди де Сарде приехала!
Константин секунду стоял в ступоре, не веря своим ушам, а затем выронил меч и сорвался с места, бесцеремонно расталкивая встретившихся ему на пути стражников и слуг. Очень скоро в боку закололо, и он начал задыхаться, но остановился лишь тогда, когда выбежал через раскрытые тяжелые двери замка во внутренний двор.
Там уже толпилось достаточное количество народа. Придворные и стража наблюдали за тем, как слуги помогали разгружать массивные кареты, а конюхи распрягали нервно стригущих ушами лошадей.
Кузину Константин увидел сразу, хоть и одета она была в непривычную для Содружества одежду Альянса. Темно-зеленый бархат с причудливой золотой вышивкой облегал ее изменившуюся за два года фигуру: она немного вытянулась и обрела округлые женские формы, но узнать ее все же не составило для него труда.
– Ветти! – и она тут же обернулась на звук его голоса.
Лицо кузины расплылось в счастливой улыбке, она раскинула руки в стороны и побежала к нему навстречу:
– Константин!
Он тоже рванул к ней, и они встретились на полпути, сцепились в крепком объятии и засмеялись, не обращая внимания на толпу зевак. Константин приподнял кузину над землей и закружил, наслаждаясь ее заливистым смехом. Наконец он опустил ее и внимательно вгляделся в ее лицо.
Волосы Иветты отросли и посветлели, выгорев на солнце, а кожа стала чуть темнее от загара, добавилось веснушек. Ушла детская пухлость со щек и очертились скулы. "Настоящая леди", – подумал про себя Константин.
Иветта рассматривала его столь же пристально с теплой улыбкой на губах. Ее глаза светились от счастья.
– Ничего себе ты вымахал! Прекрати, а то я доставать скоро не буду, – она добродушно растрепала ему волосы, а затем ее ладонь легла на его щеку и слегка огладила ее. Сердце Константина забилось чаще от неожиданной ласки. – А это что? Щетина? Ох, милый кузен, да ты совсем возмужал!
– А ты вот совсем не изменилась, – сказал Константин с нежной улыбкой и поцеловал кузину в щеку. – Так и осталась моей маленькой звездочкой.
Иветта зарделась и уткнулась лицом ему в грудь.
– Ну вот, знатный птенец вновь вернулся в родовое гнездо, как трогательно, – раздался позади них насмешливый голос Курта. Но когда они обернулись, то увидели, что тот улыбается уголком губ, скрестив руки на груди в привычной для него манере.
– Курт! – де Сарде оторвалась от Константина и кинулась к наставнику. Через секунду она уже повисла на его шее. Курт, не выдержав напора такого энтузиазма, покачнулся и улыбнулся шире, неловко приобнял ее одной рукой.
– Ну все, все, пигалица, – сказал он и легонько похлопал ее по спине. – Я тоже рад тебя видеть. И не я один, – Курт кивнул в сторону широкой лестницы, ведущей в замок. По ней уже спускались им навстречу княгиня де Сарде вместе с господином де Курсийоном.
– Мама! Учитель! – Иветта взлетела по оставшимся ступеням и крепко обняла мать. Та заключила лицо дочери в свои ладони и, смеясь, поцеловала ее в лоб.
– Наконец-то. Добро пожаловать домой, моя родная.
Де Курсийон хотел уже отвесить своей ученице учтивый поклон, но она заключила в объятия и его, а затем звучно чмокнула в щеку. Мужчина смутился и откашлялся, но когда он заговорил, голос его был полон тепла:
– Де Сарде, ваше присутствие греет наши сердца.
Иветта улыбнулась в ответ и взяла мать за руку, оглядела высокие ворота замка и наполненную людьми площадь перед ним, а затем воскликнула:
– Вы не представляете, как я по вам скучала!
Ее глаза внезапно округлились, и она поспешила обратно к своей карете:
– Я вам столько подарков навезла!
Де Сарде уже была готова схватить лежащие на брусчатке чемоданы, но Константин оказался быстрее.
– Позволь тебе помочь, кузина, – подмигнул он ей, ухватываясь поудобнее за широкие ручки клади.
Иветта вновь улыбнулась ему и кивнула, и они вместе начали подниматься по ступеням, ведущим в замок, когда их окликнул Курт.
– Если ты думаешь, что приезд де Сарде освободит тебя от тренировки, то ты ошибаешься. Она просто переносится на вечер, – сказал он, обращаясь к Константину, а затем перевел взгляд на Иветту и добавил: – Тебя это тоже касается, пигалица. Жду обоих в семь, опоздаете – пеняйте на себя.
Де Сарде приложила руку к голове в насмешливо серьезном жесте Монетной Стражи, крикнула: "Так точно, капитан!" – и звонко щелкнула каблуками. Взлетела по лестнице, закружилась в проеме дверей, ожидая кузена. Оттуда они вместе направились к своим комнатам. Слуги носились вокруг них с чистыми простынями, коврами и свертками одежды: Иветта никого не предупредила о своем приезде, так что теперь горничным предстояло подготовить ее комнаты. Пока они вместе с Константином шли по длинным коридорам, де Сарде не умолкала ни на минуту: она сбивчиво рассказывала ему об окончании экзаменов, о пути домой, о корабле навтов, который довез их до соседнего городка, и о недолгом путешествии в тряской карете. Константин слушал ее, не перебивая: слишком уж он соскучился по ее голосу.
В спальню кузины их не пустили слуги, заявив, что та еще не готова, так что они прошли по коридору дальше в комнату Константина. Иветта заперла за ними дверь и скинула с себя сапоги и тесный камзол, удовлетворенно вздохнула и уселась прямо на ковер. Константин, не долго думая, опустился рядом. В комнате повисла уютная тишина.
– Почему ты не писала? – наконец спросил Константин, разглядывая ворсинки ковра под своими пальцами. Он старался сделать вид, будто ему это совсем даже не интересно, а спрашивает он чисто из вежливости, но голос предательски дрогнул.
– Я хотела устроить сюрприз, – простодушно ответила кузина, а затем, увидев его выражение лица, добавила: – Извини, пожалуйста. Наверно, все же стоило вас предупредить.
– Я думал, с тобой что-то случилось, – он пытался сдержаться, но эмоции, накопленные за два года ее отсутствия, и облегчение от ее приезда накрыли его с головой. Он жалко всхлипнул, ощущая, как подступили к глазам слезы.
– Ох, Константин, – выдохнула кузина и притянула его к себе, прижав голову к своей груди. – Прости меня.
Ему хотелось рассказать ей, как плохо ему было здесь все эти годы в одиночестве, как несправедлив был к нему отец и как холодна была мать. Он хотел обвинить Иветту в том, что она бросила его здесь, в том, что забыла и даже не написала, что вскоре приедет. Какая-то детская обида засела в его сердце, грызла его изнутри, но он не решался произнести эти слова вслух. Константин никогда не мог злиться на кузину по-настоящему. Он лишь вцепился в ткань ее рубашки мертвой хваткой и жадно вдыхал едва уловимый запах восточных благовоний, которыми пахла его кузина. Тепло ее тела и нежные пальцы в его волосах постепенно прогоняли прочь горечь его скорби. Слезы наконец высохли на его щеках, и Константин заметил, что кузина напевает ему неизвестный мотив.
– Красиво, – прошептал он, стараясь выровнять дрожащий после рыданий голос, – я такой не знаю.
– Выучила в академии, – призналась де Сарде. Она взяла его лицо в свои ладони, поцеловала сначала в одну щеку, затем во вторую. Сердце Константина сладко заныло.
Успокоившись наконец, он благодарно сжал ее руку и чуть отодвинулся, поправляя ее рубашку. Затем глубоко вдохнул и как ни в чем не бывало воскликнул:
– Ну, Ветти, показывай! Что ты там привезла?
Де Сарде хихикнула, привычная к таким скачкам настроения кузена, и раскрыла один из чемоданов, которые они принесли в спальню. Константин с огромным интересом наблюдал за тем, как она выкладывала подарки на ковер у их ног. Вот книги для господина де Курсийона, все по истории – это его любимая область в науке. Красивая перьевая ручка и хрустальные пузырьки с разноцветными чернилами для князя. Резная шкатулка для драгоценностей из красного дерева для его матери. Элегантный палантин и брошь с камнями для княгини де Сарде. Кожаная портупея с ножнами для кинжала для Курта. Множество мелочей для слуг: платки, медальоны, серьги, ручки и записные книжки. Константин не мог скрыть своего нетерпения: он знал, что есть среди всех этих вещих подарок и дня него, и он гадал, что же это могло быть.
– А это тебе, – наконец произнесла кузина, доставая из чемодана толстую записную книжку в кожаной обложке с тиснением мастеров Аль-Сада. Константин осторожно взял ее в руки и открыл. И обнаружил, что книжка уже исписана. Рукой его кузины. Истории из академии, описания мест, которые она видела, рисунки на полях. И песни, огромное множество песен.
– Спасибо, милая кузина, – он взглянул на нее как раз вовремя, чтобы заметить, как ее щеки начал заливать легкий румянец.
– Я знаю, что это не самый полезный подарок, но... – начала оправдываться она, но Константин покачал головой, склонился к ней и прижался поцелуем к ее губам. Так, как давно уже мечтал.
– Он прекрасен, милая кузина, – прошептал он, наблюдая, как она краснеет еще больше, – и ты тоже.
@темы: Greedfall
